Неточные совпадения
И
запах я всякий чувствовать могу, самый какой ни на есть
слабый!
Черный страх бежит как тень
От лучей, несущих день;
Свет, тепло и аромат
Быстро гонят тьму и хлад;
Запах тленья все
слабей,
Запах розы все слышней…
Вернулся Платонов с
Пашей. На
Пашу жалко и противно было смотреть. Лицо у нее было бледно, с синим отечным отливом, мутные полузакрытые глаза улыбались
слабой, идиотской улыбкой, открытые губы казались похожими на две растрепанные красные мокрые тряпки, и шла она какой-то робкой, неуверенной походкой, точно делая одной ногой большой шаг, а другой — маленький. Она послушно подошла к дивану и послушно улеглась головой на подушку, не переставая слабо и безумно улыбаться. Издали было видно, что ей холодно.
Держать в руках свое первое признанное сочинение, вышедшее на прекрасной глянцевитой бумаге, видеть свои слова напечатанными черным, вечным, несмываемым шрифтом, ощущать могучий
запах типографской краски… что может сравниться с этим удивительным впечатлением, кроме (конечно, в
слабой степени) тех неописуемых блаженных чувств, которые испытывает после страшных болей впервые родившая молодая мать, когда со
слабою прелестною улыбкой показывает мужу их младенца-первенца.
Калерия.
Слабые головы кружатся и от
запаха цветов!
Его
слабая мысль не могла связать этих двух представлений, так чудовищно противоречащих одно другому: обычно светлого дня,
запаха и вкуса капусты — и того, что через два дня, через день он должен умереть.
Да его и добывается так мало, что оно не стоит настоящих забот. Оно и месяца не постоит в бочке, как его уже разливают в бутылки и несут в город. Оно еще бродит, оно еще не успело опомниться, как характерно выражаются виноделы: оно мутно и грязновато на свет, со
слабым розовым или яблочным оттенком; но все равно пить его легко и приятно. Оно
пахнет свежераздавленным виноградом и оставляет на зубах терпкую, кисловатую оскомину.
Всякие разговоры в постели строго воспрещались, и никто не мог знать, не проходит ли в темноте по коридору неслышной стопою кастелянша или же и сам Крюммер, коего ночное шествие обозначалось только
слабым мерцанием пенковой трубки и ароматным
запахом кнастера.
Павел родился на свет очень худеньким и
слабым ребенком; все ожидали, что он на другой же день умрет, но этого не случилось:
Паша жил.
Боль в боку всё томила, всё как будто усиливалась, становилась постоянной, вкус во рту становился всё страннее, ему казалось, что
пахло чем-то отвратительным у него изо рта, и аппетит и силы всё
слабели.
Она видела, что зять —
слабое существо, не мог говорить и жить иначе, и видела, что упреки ему от жены не помогут, и она все силы употребляла, чтобы смягчить их, чтоб не было упреков, не было зла. Она не могла физически почти переносить недобрые отношения между людьми. Ей так ясно было, что от этого ничто не может стать лучше, а всё будет хуже. Да этого даже она не думала, она просто страдала от вида злобы, как от дурного
запаха, резкого шума, ударов по телу.
Студент. Ну их к богу! В грязи сам замараешься. Зуботыковы пускай сами по себе услаждаются, и мы сами по себе. На каждом шагу ведь не станешь протестовать, а только чувствуешь, что
слабеет негодование. Мужики вон
пашут с четырех часов, а тут до двенадцати чай пьют. Ведь как же с этим помириться?
Острый, жаркий, сухой аромат смолистых ветвей
слабеет, зато сильнее чувствуется сквозь него приторный
запах дыма, которым тянуло весь день с дальнего лесного пожарища.
Был уже весенний месяц март, но по ночам деревья трещали от холода, как в декабре, и едва высунешь язык, как его начинало сильно щипать. Волчиха была
слабого здоровья, мнительная; она вздрагивала от малейшего шума и все думала о том, как бы дома без нее кто не обидел волчат.
Запах человеческих и лошадиных следов, пни, сложенные дрова и темная унавоженная дорога пугали ее; ей казалось, будто за деревьями в потемках стоят люди и где-то за лесом воют собаки.
— Мне у вас здесь очень нравится, — сказала она и улыбнулась, и по этой
слабой, несмелой улыбке можно было судить, как она в самом деле нездорова, как еще молода и как хороша собой; у нее было бледное, худощавое лицо с темными бровями и белокурые волосы. И девочка была такая же, как мать, худощавая, белокурая и тонкая.
Пахло от них духами.
Нашел, — но льзя ль не заблуждаться
Нам,
слабым смертным, в сем пути,
Где сам рассудок спотыкаться
И должен вслед страстям идти;
Где нам ученые невежды,
Как мгла у путников, тмят вежды?
Везде соблазн и лесть живет,
Пашей всех роскошь угнетает. —
Где ж добродетель обитает?
Где роза без шипов растет?
Этот отрывистый, повелительный возглас был первым воспоминанием mademoiselle Норы из ее темного, однообразного, бродячего детства. Это слово раньше всех других слов выговорил ее
слабый, младенческий язычок, и всегда, даже в сновидениях, вслед за этим криком вставали в памяти Норы: холод нетопленной арены цирка,
запах конюшни, тяжелый галоп лошади, сухое щелканье длинного бича и жгучая боль удара, внезапно заглушающая минутное колебание страха.
Елена любила быть одна, среди прекрасных вещей в своих комнатах, в убранстве которых преобладал белый цвет, в воздухе носились легкие и
слабые благоухания, и мечталось о красоте так легко и радостно. Все благоухало здесь едва различными ароматами: Еленины одежды
пахли розами и фиалками, драпировки — белыми акациями; цветущие гиацинты разливали свои сладкие и томные
запахи. Было много книг, — Елена читала много, но только избранные и строгие творения.
До этого «погибельного состояния» человека доводили всегда при необходимом и неизбежном участии женщин, именно сих вышеназванных «короводниц», которые чаще всего сами и наводили
слабых людей «на эту путь», то есть научали их кричать: «Жару!» Склонного к загулу дьячка
Пашу очень нетрудно было провести этим путем, что Кромсай, вероятно, и обделал.
«Да ведь отсюда только сейчас холерный пил!» — со страхом подумал я, поднося ковш к губам. Мне ясно помнится этот железный, погнутый край ковша и
слабый металлический
запах от него. Я сделал несколько глотков и поставил ковш на стол.
Сверху сыпалась та же печальная мгла, в воздухе слышался тот же
запах сырости и дыма, вокруг видны были те же светлые точки потухавших костров, и слышны были среди общей тишины звуки заунывной песни Антонова; а когда она замолкала на мгновение, звуки
слабого ночного движения лагеря — храпения, бряцания ружей часовых и тихого говора вторили ей.
По краям просек и под их ногами, и вокруг елей, по густой траве краснели шапочки клевера, мигала куриная слепота, выглядывали венчики мелких лесных маргариток, и белели лепестки обильной земляники… Чуть приметными крапинками, точно притаившись, мелькали ягоды; тонкое благоухание подползало снизу, и
слабый, только что поднявшийся ветерок смешивал его с более крепким смолистым
запахом хвои.
Потух солнечный луч за деревней, утонул в голубовато-хрустальном озере.
Запахло сильнее цветами, первыми ландышами из леса, птицы прокричали в последний раз свой привет перед ночью, и все уснуло, затихло, замолкло до утра. На небе зажглась ночная звездочка, яркая, нарядная и красивая. Галя сидела у оконца, глядела на звездочку и вспоминала, как она с мамой часто сидела по вечерам у порога хатки и любовалась звездочками. А маме становилось все хуже да хуже. Она и кашляла-то глуше, и дышала
слабее.
При выдаче провианта на руки цель эта не достигается, потому что всякий хороший хозяин, получив муку, всегда прежде всего замесит ее лошади, на которой ему нужно
пахать (и поступив так, поступит совершенно правильно, потому что
пахать ему нужно для прокормления своей семьи не только в нынешнем, но и в будущем году),
слабые же члены семьи будут недоедать в нынешнем году, как и до выдачи, так что цель жертвователей не будет достигнута.